ИЗ г. ООТОМАРИ в д. НАЯСИ

Наконец-то мы на пароходе, на пути к конечной цели о. Н. в д. Наяси! Сели на пароход в 10-м часу у. 12 (25) сентября. В 3 часа дня, ровно через 5 часов ходу, обогнули мыс «Ниси-Ноторо-мисаки» (быв. Крильон) и повернули прямо на север. Теперь, можно сказать - с каждым поворотом винта будет все холоднее и холоднее. В 5 1/2 ч. в. прошли на широте о-ва Каибато (Монерон). В Маука пришли около 12 ч. ночи, и так как пароход стоял недолго, да и время было уж очень позднее, на берег к христианам не сходили: я посещу их на обратном пути. С нами же едет и английск. пастор. Ооя, посещая сво­их христиан по западному берегу, - теперь он едет до Томариоро.

13 (26) сентября. Свежий ветер. Покачивает изрядно. В 7 ч. у. прибыли в Нодасан, простояли здесь до 8 ч. у. и лишь со страшными усилиями приняли почту и пассажиров. В 10 ч. у. пришли в Томариоро. Ветер еще более усилился, и волны ре­вели в берегу... Здесь уже отстаивается «Суруга-мару» и еще один большой грузовик-пароход, пришедший за каменным уг­лем: в 8 верстах отсюда открыты копи. Простояли и мы до 12 ч. дня. Но на все бесчисленные свистки - подать баржи и принять почту и пассажиров, - ответ один: красный флаг… Волнуется и г. Ооя: дальше у него христиан нет, а ведь не вы­садись он здесь, - ему придется ехать в Наяси и затем - высаживаться лишь на обратном пути... А это значит - потерять по меньшей мере 2 дня, прострадав их в море.

Но вот опускается позывной флаг, резкая сирена, - и мы идем в море... Все к капитану: «куда? куда? В Кусиннай?» - «Только не в Кусиннай, - туда бесполезно... Пойду в Осеро, а если и там будет бурно - в Наяси», - отвечает капитан…

Нам с о. Н. приятно: на день раньше придем в Наяси... Но с другой стороны - и тревожно: а что, если и в Осеро погруз­ка и разгрузка невозможна? Тогда ведь мы в Наяси придем ночью? Отцу Николаю высадиться днем ли, ночью ли - безразлично. Но мне нужно принять землю принять церковь, осмотреть ее, наметить ремонт... А все это работа не ночная!... Но приходится ждать «обстоятельств».

Но вот уже 7 ч- веч.! Мы входим в Осеро: один из лучших пунктов западного берега, совершенно защищенный от юго-западного ветра. После долгой качки и рева волн тишина залива как-то поразила своею неожиданностью. Раздается пение гребцов, слышны удары весел: везут груз... Заработала машина... Поднимаются перегруженные сетки, и десятки кулей, ящиков, бочек опускаются в готовые баржи... Но в другом месте на смену им поступают новые ящики, новые кули, новые бочки... Выгрузили все, погрузили все... А лишь 10 ч. веч.! Если уйдем сейчас, - в Наяси прибудем в 2 ч. ночи, - я ничего сделать не смогу. Пришлось поднять на ноги ослабевшего, вероятно, от качки, переводчика г. А., и он «изъяснил» капитану желания г, Нокагава...

И спасибо большое г. Нокагава: по его желанию «доста­вить мне все удобства», пароход выйдет отсюда после полуно­чи...

Дер. НАЯСИ

14 (27) сентября «Дайрей-мару» вышел из Осеро в 1 1/2 час ночи... Едва светало, когда раздался свисток парохода... Вот тянется лентой деревня (рис.5)... Далеко вправо как-то «посеревшее» здание церкви... 5 час. утра... Мы бросили якорь...

Сколько тревог было вчера! Ведь что капитан-то сказал: «если будет сильная волна, - возможно, что и высадка будет невозможна, и тогда он, прождав законное число часов, дол­жен будет идти обратно»... Неужели и о. Н. со своим багажом должен будет ехать обратно?

Но утро рассеяло наши тревоги! Как-будто нарочито для нас ветер резко переменился и дул с востока, от берега... Вы­саживались

спокойно. И лишь капитан просил «не медлить» в виду неустойчивости погоды и, возможно, новой перемены ветра... А стоять он здесь будет не 2 часа по расписанию, а 4 часа (по просьбе г. Нокагава)... Что ж? Русские пусть останутся и утешаются с о. Николаем... А для моего дела довольно и 4 ча­сов!

Встретить нас русские частью выехали до парохода... Большинство же их было на берегу. Передав землякам «батюшку» и отправив их проводить его в приготовленный ему дом, я пошел к начальнику местного «сичео» (отделение уп­равления островом), представился ему, представил ему о. Николая... И здесь выражают радость прибытию его... Пошли принимать церковь... Но... бывало в ней помещение полиции, жили и честные люди... Потолок посему закоптили, что в курной бане... Вырезаны и здесь два оконца... Пол испорчен, местами до полной непригодности... Рамы большие заменены по­ловинками, а верхние половины окон забиты досками... Словом, без серьезного ремонта не обойтись. Протекает крыша, не обит железом и куполок...

* * *

Но все это было бы ничего... Но вот оказалась беда! Свою деревню японцы строят, конечно, по плану, с прямой улицей... Церковь наша, удаленная от русских домов, пришлась в районе их деревни, и на 24 фута, всем входом, всею папертью и значительной частью центра своего она выходит на улицу, на­рушая план...

Отвели нам и участок земли... Но он, уходя далеко за ал­тарь, переднею границею пересекает церковь. Обидно... Но что поделаешь!

Просил начальник «сичео» снять теперь же хотя бы лишь вход в церковь, занимающий чуть ли не полдороги... Но согласился на мою просьбу: в настоящем виде все оставить до весны, ибо наступающие холода и скорый снег не позволяют начать серьезного ремонта... А весной самое лучше: всю церковь (не велика она: 4X5 саж.!) разобрать и, выскоблив заново потолки, стены, сложить ее уже по плану деревни, на нашем участке... На это потребуется, заявил плотник, рублей 200-300. Между тем, от такого ремонта церковь станет, что новенькая... На сем мы и остановились...

Но время идет... О. Николай спешно развешивает церковь: сегодня - Воздвижение Креста, и он намерен служить. А я, простившись с ним и русскими, сел опять на «Дайрей-мару» и отправился обратно, к югу.

* * *

Думы... Много дум на уме.. Приехал батюшка... Но приход его разбросан... Здесь - один... Тут - три... Там - семеро... И лишь в Наяси – сорок... Найдет ли он мужество пожертво­вать своим утешением и, лишая себя самого дорогого - служ­бы Божьей, отыскивать рассеянных братьев и им нести утеше­ние?

Приехал батюшка... Но из русских - не лучшие люди здесь... А в большей части или все, кроме детей, - когда-то преступники... И теперь - часто пьяницы.

Не полетят они на его огонек, если не тащить их «в начале» силой! Не настолько они нежны, чтобы поразиться святыми порывами пастыря и с ним «молиться» и «трезвиться». Им ну­жен - сильный пестун... И будет ли таким о. Н, силою зовя в трезвость, страхом спасая из огня?...

Безграмотна, темна масса русская... «Городят нелепости» ведь от темноты своей они... Возьмется ли за школу батюшка? ее ждут русские!

А эти дети в христианстве - орочоны! И для них ведь он!.. А они - кочевники...

О, сложна и трудна работа о. Н. Он должен посещать рассеянное, отрезвлять пьяное, просвещать темное, возвращать «в мужа совершенна» детское... Господи! Ты поддержи пасты­ря и помоги ему!

ИЗ НАЯСИ В МАУКА

Итак, я уже один теперь... Правда, едет мой спутник - пе­реводчик. Но он - по I кл. А первый класс «для хороших пас­сажиров», а не для нас, полунищих миссионеров...

Налево - нагроможденные одна на другую горы и горки... ожелтели березки, покраснели клены, резко выделяются багровые рябинки... Все это дает такой красивый ковер, что даже обгорелые стволы вековых пихт и сосен не так уж сильно режут глаз...

Бури нет, но волну развело большую... Погода все более хмурится и хмурится... А к вечеру собрался хороший дождь, с молнией и громом.

В Кусиннай пришли в 7 ч. веч., не заходя в Осеро, где все окончили вчера. Всю ночь, до 6 ч. утра, грузились и разгружа­лись. Совершенно успокоившееся море весьма нам помогало.

В 6 ч. снялись с якоря. Далеко позади верхушки гор на ночь успели побелеть: выпал уже снег. Полтора часа ходу - и мы уже в Томариоро... Наконец-то могли высадиться и г. Ооя, и другие пассажиры, невольно с нами прокатившиеся до Наяси...

Опять разгрузка. Небольшая погрузка... Но не забыл нас и ветер! И когда пассажиры снова садились на пароход, не мало горя хватили они! В 12 1/2 ч. дня мы уже шли далее. В 3 часа дня в Нодасан не без труда приняли почту, пассажиров и груз и, снявшись с якоря в 4 1/2 часа дня, через 2 часа пришли уже в Маука. Это было 15 (28) сентября. Уже стемнело. Море ревет... Что горы перекатываются волны... «Хасике даме десь» (лодка-кунгас не придет!), только и слышишь всюду... Свисток за свистком... Это капитан просит «хасике»... Но в ответ лишь воет ветер о снасти... Да зловеще светит на берегу красный фонарь, знак бури...

До 9 ч. веч. все же мы еще не теряли надежды высадиться на берег... Но все свистки оказались напрасными... Пришлось еще раз улечься в каюте и спать, качаясь на волнах.

16 (29) сентября. Ночью пароход снялся с якоря и ушел в море... Куда? Да опять в Маука же! Слава Богу!.. Оказывается, пароход укрылся от волн, к берегу всегда более сильных, чем в открытом море.

Свистки не прекращаются.,. «Если не дадут хасике, сов­сем отсюда уйдем», - решил капитан... Но наконец-то разда­лась пронзительная сирена одного из катеров, стоящих в Мау­ка и, имея на буксире баржу (кунгас), он направился к нам. Мы ожили...

Началась высадка... Но, нет, - это была не «высадка», ибо мы буквально «выпрыгивали» в лодку! Баржа то опускалась ниже красной линии, то поднималась до высоты пароходной не давая барже, ударившись о пароход, за что-нибудь одним боком зацепиться и быть опрокинутой волной... О трапе или, как его зовут японцы, «тарапу» не могло быть и речи!... Подпалубы... Гребцы, человек 10, баграми упираются в пароход, весили толстую доску на канатах... И нужно было «поймать момент», когда лодку подкинет до этой доски, - и прыгнуть в лодку...

« Прыгнули» уже двое... Решился и я... Помню - лодка «рядом»... Бессознательное движение вперед... Именно «безот­четное»! Под ногами ощущение - «твердо», «почва», «лод­ка»... Но вместе с этим «твердо» ты стремительно летишь вниз... Впрочем, для того, чтобы снова подняться до уровня па­лубы...

Почти ловят на руки побледневших женщин. Передаются, что мячики, из рук в руки дети... Летят в баржу чемоданчики, саквояжики, узелки... Но... увы!... вот полетели и корзины!... Волны приветствуют смелых пловцов, то и дело заставляя обтираться!...

Кончили «погрузку» пассажиров... Отдали веревку... Быс­тро нас отнесло за пароход в море… Но катерочек поймал нас, правда, в два приема, и мы оказались у него на буксире,.. Вот мы между волн внизу... Наш катерок почти полулежа показы­вает нам свое позеленевшее медное дно... Момент и... он внизу, в пропасти, а мы вздымаемся на волну... 10 минут ходу, - и мы уже за грядой подводных камней, своего рода «волноломов», - говорят одни.,. Но лишь уткнувшись в берег, один скептик сказал: «има дайдзеобу дач» и произвел взрыв смеха далеко не смешливо настроенных пассажиров…

«По пяточку прибавить», - просят лодочники... Что ж? И не пятачок бы прибавил за столь удачную высадку среди не­сомненной опасности!

Мы на берегу... Но... опускается под ногами почва... Нет-нет, и тебя кидает то вправо, то влево, - и ты протягиваешь инстинктивно руки, намереваясь «придержаться»... И это пе­реживание «качка» продолжалось часа три!.. Лишь долгая прогулка на свежем воздухе снова привела в порядок голову и нервы. Итак, - я в Маука.

Г. МАУКА

Отлежался... Пообедал... Нужно делать «визиты». Но скоро их окончил! Поехал в «Сичео» (отделение главного управления островом) и там представился и начальнику города, и прочим властям поменьше.

Здесь же узнал приятную новость: некоторые из сердобольных граждан города взяли на себя обязанность заботиться о наших русских могилках около Маука. И уже весьма при­вели их в порядок. Я пожелал их видеть и поблагодарить. Вы­звали их по телефону. Оказались милейшими людьми! «Что вас побудило взяться за это доброе дело?» - спрашиваю... А ответ неожиданно простой: «кому же об них, т. е. могилках, и позаботиться! А ведь если они разрушаются,- нехорошо». Пошел я с ними на русские могилки... Вот особняком, за городом на горе, крест... Обнесен новой решеткой. Внутри ее ни тра­винки... А вот и большое кладбище... Ходил, помню, среди мо­гилок скот... А теперь они обнесены незамысловатой, с проволоками, решеточкой, холмики подправлены, кресты установле­ны... Поставлен и укреплен крест и капитана Хеу...

Горячо я поблагодарил сих троих граждан за столь симпа­тичное дело их любви... Но как бы хотелось, чтобы и из-за моря пришли, посмотрели на эти могилки и существенно помог ли бы сохранить их от разрушения... Кому сюда за этим придти бы?... Не знаю.. Но Маука - большие промыслы г. Семенова…

Еще на пристани встретил меня Петр Такеуци... Вскоре пришел из д. Тея Иоанн Хебииси. С ним я посетил семью Ямамото... Таким образом привел меня Господь и еще увидеться со своими христианами... Вечером в гостинице немало и я побеседовал со всеми ними.

* * *

17 (30) сентября. Дул сильный ветер. Рано утром я сходил на русское кладбище и отслужил панихиду. А в 9 час. подали мне пролетку и повезли меня все те же, о кладбищах наших заботящиеся, в д. Кумикомай. Почему повезли? Да только по­тому, что я имел неосторожность поинтересоваться бытом айну. А Кумикомай - деревня айну. Близко деревня, не больше 2 верст до нее. Доехали быстро. Но, к сожалению, из мужчин дома никого не было: все ушли на охоту по соболя. Да и дети - в частной школе в Маука... Дома женщины... Но без мужчин у них был на все один ответ «не знаем».-. Так почти ничего не посмотрев, кроме кое-каких пустяков - рукоделий, мы и поехали обратно... Значит - «не солоно хлебавши», по новгородскому присловью!...

Но все-таки хотелось хоть что-нибудь об айну узнать. Поэ­тому заехали в школу, где обучают их детей… Собрано детей 12, обучать их пожелал бонза секты Зен (рис. 7), школку ус­троил в своей квартирке... Детей я спрашивал читать по-японски «Токухон'ам»: читают бойко, а старшие и с иероглифами справляются...

Итак... Но вывод грустен... Мы в свое время и русских-то детей не обучили русской грамоте... Где уж нам было браться за айну!... И оставались они «нетронутыми» со своей безграмотностью, со своими суевериями...

А вот бонзы уже обучают деток айну японской грамоте… И скоро-скоро все айну заговорят по-японски... А раз учатся при кумирнях, да еще - у бонзы, безусловно, и замолятся по-япон­ски, по-буддийски. Горький вывод... Но безошибочный!

После обеда я пошел в д, Тея. Она - к югу от Маука, в расстоянии не больше 2 верст... Там живет семья Иоанна Хе­бииси... Туда же из д. Томамай (прежде Томаманай) пришла семья Ефрема Такеда... Отслужил о здравии их молебен, со­вершил по усопшим их сродникам панихиду. Угощали свежи­ми огурцами - своими произведениями...

Но хмурилось небо, и я поспешил обратно в Маука... Да! Давно ли? Всего - в прошлом году я шел здесь без дороги, по камешкам морского берега... А нынче уже - дорога... Прав­да, еще весьма плохая! Но еще год - и будет весьма хорошею! Всюду-то сразу же дороги!...

* * *

Рано, часов в 8 веч. я улегся спать, намереваясь ехать на «бася» до Тоехара. Расстояние - 19 ри, около 70 верст... Но пошел проливной дождь… Не хотелось рисковать ни здоровь­ем, выезжая в ливень, ни жизнью, выезжая к тому же в 2 часа ночи (чтобы к вечеру быть в Тоехара). И отъезд я отложил. Уже куплены были билеты (3 р. с персоны)... Они и должны были пропасть... Но опять - доброе слово по телефону из Тоехара (все того же г. Нокагава), и билеты опять восстановили свою силу! Спасибо, право же, добрейшему г. Нокагава!

18 сент. (1 окт.) весь день, до 9 ч. в. дождь лил, не прерывая. Хорошо, что мы с г. А. не поехали... Иначе, - кости бы промокли!

Но с 9 ч. все стихло... Облака начало разносить… А когда в 2 часа ночи я садился на «бася» (телега) - небо было усеяно мириадами звезд.

ИЗ МАУКА НА «БАСЯ» В ТОЕХАРА.

19 сент, (2 окт.). Весь день я провел в «бася», направляясь Маука в Тоехара. - Дорогу эту устроили в 39 г. Меидзи (1906 г.), а правильное движение пассажирских «бася» открыли с 42 года Меидзи (1909 г.). Общество, содержащее «бася» и лошадей, субсидируется от «Карафуточео» (управления кровом). Но даже и эти экипажи - с верхом, защищающим от дождя, и имеют рессоры. Половину дороги мне пришлось сделать именно на таком «бася», и езда на нем неутомительна. Но уже двухколесные «бася» заменяют четырехколесными, рессорах, для трех пассажиров и кучера. Конечно – для него и лошадей пара. А эти экипажи, в одном из каковых я и приехал в Тоехара, - одно удобство! Разумеется, на случай дождя и они имеют верх.

Новая дорога пересекла три перевала. На расстоянии 19 ри (70 верст) устроено пять станций, средняя - со сменой лошадей и экипажа (точнее - с пересадкой на встречный эки­паж: лошади на ночлег возвращаются домой, пробежав в день 70 в.).

Вот среди темной ночи мы тихо поднимаемся в гору: это Кумазаса-Тооге (перевал Кумазаса)... Побрякивают бубенчи­ки лошадей, слабо мерцают фонари на оглоблях экипажей,.. Наши кучера идут далеко позади и бесконечно о чем-то бесе­дуют, предоставив нас и экипажи воле Божьей..,

Но вот и рассвет... 4 часа утра... Уже спустившись с горы, проезжаем без остановки какую-то станцию... В 6 час. утра имеем отдых на станции Оосака. Чай, кое-какие дорожные за­куски, - и все пассажиры чувствуют себя проснувшимися.

То и дело налетавшие облака тумана окончательно исчезают. С безоблачного неба ярко светит солнышко... Мы снова едем в гору: это Сакакибара-Тооге (перевал Сакаки-бара),,, Вековые пихты... Длинными волокнами тянется с ветвей к земле бледно-зеленый мох, придавая лесу причудливую картину... А дубы! А вязы! А березы! Все это - колоссальное не впервые ли увидавшее человека с появлением на острове японцев?

Станция Симидзу - говорят, самое красивое место по до­роге... Станция Накано... Здесь встретились экипажи и пассажиры пересели на встречных лошадей...

Едем дальше... Всюду шумят речки... По ним ловят собо­ля... А вот - и робкие попытки начать «свое» землепашество; в 3-4 местах устроены хижины, и крестьяне-японцы корчуют лес и начинают пашню.

Станция Оомагари... Запомнилась мне потому, что хозяйка с предовольным видом делила на части тушу выдры... Итак, - меню моих добрых японцев расширяется: и выдра пошла в де­ло!

Поднимаемся на третий и последний перевал - «Кусана-тооге», названный так по имени инженера, его изучившего и дорогу через него устроившего... С верха горы видна уже долина с Тоехара и другими селениями. Но спуск с этого перевала в сторону Тоехара - поразительно эффектный: зигзагами круто спускается дорога в долину... По одну сторону тебя - срезанные горы, по другую - глубокие «пади» долины... Быстро несущийся экипаж... Ощущения - сильные, но слава Богу - костей не поломали!

Станция Токиносава, а за нею дорога с медленным спус­ком по широкой равнине до больших русских деревень - Дальнее и Ближнее...

От Маука до дер. Дальнее устроено 84 моста, не включая малых... Много? Но это потому, что инженеры предпочли мос­ты через извилины рек срезами гор с мягким грунтом, с пос­тоянными - значит оползнями. Все мосты носят названия сво­их номеров, начиная их счет от Дальнего,

От Маука до Дальнего свыше 60 верст новой дороги... Ям нет .. Ровно!. Но вот и Дальнее... До Тоехара началась «наша» русская каторжная дорога... Именно «каторжная»: яма на яме. А грязи-то! Но и эту дорогу уже спешат привести в порядок.

Вся долина от Токиносава до Тоехара изрыта глубокими канавами: устраивают дренаж почвы для улучшения ее и рас­ширения площади, годной для посевов. Канавы выводятся в р. Сусуя...

Впрочем, бывшие пашни крестьян д, Дальнее и теперь за­сеяны овсом и пшеницей... И овес на них поразительно высокий и хороший! Но местами видны и ячмень, и капуста, и «на» (сурепица), и - разумеется, редька и лук.,,

Ровно в 6 ч. вечера мы прибыли в с. Тоехара, сделав 70 верст в 16 часов с отдыхом, в 13 часов без отдыха.., Три пере­вала, - не так, значит, и медленно!.,. А только 3 руб. с персо­ны - очень уж дешево!... Меня уже встречали в гостинице «Хокунцукан», куда о нашем прибытии мы сообщили телефо­ном. А телефоны - на всех попутных станциях...

ЕЩЕ В ТОЕХАРА

Все почти дела уже закончены мною. Но приходится в ожидании парохода, отходящего в Отару, еще пожить в Тоехара или Оотомари. Пользуюсь этим временем, чтобы присмотреть городе хороший участок земли под устройство на нем православной церкви...

Город расстраивается строго по плану, и одновременно в двух направлениях - к югу и к западу. Осмотрев

несколько участков в наиболее сухой части будущего города, - южной, я и остановился на одном из них. Размер 1560 цубо (кв. саж.), выходит на две улицы и два переулка и состоит, собственно, говоря, из 20 мелких участков по 78 цубо каждый. Брало сомнение, - возможно ли надеяться получить нам его, ибо он - в числе тех 10 участков, из коих предполагает выбрать для себя более подходящие предположенная к открытию с будущего года женская гимназия... Но меня совершенно утешил и пора­зил своей предупредительностью все тот же г. Нокагава! «Вы выбирайте для себя наиболее подходящее место... И раз вы остановитесь на каком-нибудь участке, - за вами он и будет! А женская гимназия выберет себе и из оставшихся! Ведь этим я заведую», - заявил мне г. Нокагава... Тем признательнее ему я, что мы просим-то участок, и нам его дают не за деньги, а в бесплатную аренду на 10 лет, с правом повторять и после аренду на те же сроки...

Дела особенного в этот день кроме осмотра участка и ви­зита к г. Нокагава не было. И я в гостинице занялся рассмот­рением сведений о школах на Южном Сахалине, каковые мне любезно доставлены по моей просьбе из «Карафуточео» (Глав, управление). Сведения о школах новейшие дают представление о школах к сентябрю 1911 г. Что же мы видим?

а) В городах Оотомари, Тоехара и Маука —3 начальных школы (6-летних), с высшим отделением (двухлетним). В этих школах детей, учителей и классов: (рис. 8)

Итак, в 3 школах обучается 1792 дитяти, над обучением их трудятся 34 учителя.

6) Но это - в городах. А оставлены ли без школ деревни, рыбалки и даже острова? Разумеется - нет! Ибо южный Са­халин стал Японией, а разве мыслимы японские дети вне школы? Они, по меткому выражению одного наблюдателя японской жизни, уже из «люльки», из колыбели ползут в школу... И это - полная истина!...

И вот на Южном Сахалине всюду, не исключая и прилега­ющего к нему с юго-западной стороны острова Кайбато (Монерон) - школы и школы! Где именно находятся сейчас школы, - я отмечаю на карте Южного Сахалина. Здесь же даю лишь общую их статистику (кроме 3 городских) - 55, маль­чиков в них обучается 1275, девочек - 1058, обоего пола де­тей 2.333 человека! Их обучают в 78 классах 80 учителей.

Итак: в городах 1792 малютки, в деревнях 2333 малютки,- в общем 4125 малюток! Это на Сахалине-то! А учителей 34 + 80 = 114! Какое отрадное явление!

Кстати, - в коренной Японии количество учащихся состав­ляет 1/10 часть населения Империи. Если взять эту же мерку и для Сахалина - количество населения Южного Сахалина выразится в 40.000... А может быть и выше!...

С какой завистью приходится убеждаться, что всюду, где появляются, переселяясь японцы, - они умеют заводить не только «веселые дома», как, к сожалению, справедливо некоторые говорят, но - и школы для своих детей, и возможность переселенцам «обучить» детей грамоте безусловно устраняет один из тормозов в деле переселения...

21 сентября (4 окт.). После вчерашней непогоды такой яс­ный, теплый день! Ранним утром я отправился к вновь устро­енному главному синтоисткому храму острова... А назвали его - «Карафуто-дзиндзя», т. е. храм острова Карафуто... (Рис. 9). Он удален от города версты на 2, расположен - по обы­чаю, на склоне горы, окружен пихтовой рощей, устроенной из бывшего леса... Ведет к дзиндзя прекрасная шоссирован­ная дорога...Этот храм прекрасной, стильной постройки, обо­шелся уже в тысяч 40. А и еще работы по украшению площа­ди пред храмом продолжаются... На церемонию открытия это­го храма приезжал представитель Императора Японии, один из генералов японской армии (Накамура).

По установившемуся уже обычаю, возле каждой мия (дзиндзя, синтоистский храм) помещают какой-либо из трофеев последней войны. Не без трофеев и эта «дзиндзя»! На каменном фундаменте при мне заканчивали установку трубы крейсера «Новик»... Изрешеченная небольшими отверстиями от осколков снарядов, она в нескольких местах буквально разворочена снарядами... И если может она что-нибудь ска­зать японскому сердцу, то разве лишь вот одно; смотрите, как по-львиному бился сей лилипут флота!... И все же жи­вым в руки не дался, а поспешил на родную землю и ей от­дал свой последний вздох,.. Смотрите на его «остатки» и поучайтесь... Но как было бы хорошо, если бы не чужие, а свои поучались от останков героя «Новика!»

* * *

Сходил сегодня и к нашей старой церкви... Но она, кажет­ся, еще плоше показалась теперь!... Лишь покрытые хорошей крышей колокола дают душе отраду: опять они дома, на сво­ей службе, а не в рабстве буддийских тера и на пожарных лестницах!...

Вот на юге затрещали ракеты.., Дым их высоко в небе не­сет его ветром и скоро развевает... Это возвратился сейчас г. губернатор. Слава Богу! Завтра представлюсь ему и мож­но будет уезжать из Тоехара!

* * *

После полудня съездил в Накасатоо (быв, Мицулевка) к Иосифу Любовицкому, поляку-католику. Большая семья - 8 человек, хороший дом, чистая комната, украшенная образа­ми и картинами священных событий... Масса земли, есть лошади, коровы... Пекут хлеб и продают на станции. Добрая семья и на половину грамотная... Мне были необыкновенно рады... А вот визит немца из Японии (ксенза) их не обрадовал... Разумеется, вся семья и благословение брала, и руку пастыря целовала... Ни малейшей «нетерпимости», а уваже­ния много.

Я пробыл в гостях у этой семьи поляка два часа... И ис­тинно утешился: русская душа в нем сейчас сильнее, чем когда-либо!

А вот к японцам что-то и Любовицкий не очень расположен.. «Говорят, они, что мы к ним не подходим... А вот они-то, батюшка, так совершенно к нам не подходят», - говорит Иосиф... И доказывает это весьма резонно!

Здесь же я получил декабрьскую Минею, которую нашел случайно у язычника Иосиф, отобрал ее, и теперь возвратил мне...

Нагруженный хлебом белым, маслом, яичками, я возвра­щался в Тоехара от хлебосольных поляков...

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ г. ГУБЕРНАТОРУ

22 сентября (5 октября) в 9 час. утра я представился гу­бернатору острова г. Хираока. Уже знакомые мне покои, в которых был устроен нам обед. Губернатор еще молодой срав­нительно человек, лет 5 стоящий на своем посту. Принимал меня в своем японском кимоно и хаори... А они так просты и однообразны всюду, что из-за них трудно усмотреть губерна­торское величие... А может быть, оно и «не в моде» здесь!,..

Я поблагодарил губернатора за все, что я здесь получил для нашей православной церкви, а также за неизменное вни­мание к нам, какое мы всюду на острове встречали.

А г. губернатор повторил мне то, что уже передал мне ранее от его имени г. Нокагава, еще раз уверив, что в возвращении церковных изданий отнюдь не отказывают они, но лишь придется несколько подождать, пока не будут исполнены все формальности...

Когда же я заговорил об участке земли в Тоехара под устройство нашей православной церкви, то губернатор не только проявил полную готовность дать нам земли в Тоехара «где угодно и сколько угодно», но пошел даже далее, предупреж­дая наши желания: «вы бы просили земли в Оотомари, и в Маука, и в других местах, пока еще много свободных участков!.. Я не учу, конечно, вас, но мне казалось бы: устроить в Тоехара центр проповеди, а в разных местах - мелкие отделения, было бы для вашей церкви полезно»... Это говорил не христианин!... Как истинно, широко и далеко вперед смотрит почтен­ный г. губернатор! Разумеется, его советом не замедлим воспользоваться!

Что касается миссии о. Николая, то г. губернатор усиленно просил меня передать о. Николаю, чтобы он сообщал ему о всех неудовольствиях и жалобах, какие могут к нему посту­пать на японцев со стороны русских... Напрасно я говорил, что миссия о. Николай исключительно церковная; что основной принцип нашей японской церкви - стоять в стороне от поли­тиканства, честно делать свое церковное дело, что этим был и есть силен и Высокопреосв. Николай; губернатор все это слу­шал и все же закончил нашу беседу: «а все-таки, - я этого от него жду, и о сем его прошу... Жалобы бывают часто. Но столь же часто - ложные. А если удостоверится справедливость жалобы о. Николая, - мы немедленно удовлетворим обиженного», - таков смысл слов г. губернатора.

Откланявшись губернатору, я простился с ицибучео г. Нокагава, оставил карточки отсутствовавшим нибучео г. Озаки, санбучео г. Маеда. Час на собирание багажа - и я поездом выехал в. Оотомари, провожаемый на станции русскими и японскими христианами, полицмейстером острова г. Маеда, епископальным пастором Ооя, христианами других исповеданий... На ст. Накасато пришла проститься семья Иосифа Любовицкого... Погода была пестрая... Дул сильный ветер и ма­ло на завтра обещал доброго!

* * *

Действительно, 23 сентября (6 окт.) пароход Ниппон Юусен Кайся «Хиросаки-мару» в Оотомари не пришел. Но его и в Маука нет, сообщили по телефону. Очевидно, - из-за бури в Японском море он отстаивается у Кайбато (о. Монерон).

Днем - холодно. Писать, - но руки коченеют. Дела нет никакого. Скучно без дела...

* * *

Наконец-то есть пароход, идущий в Отару! Сегодня (24 сент. - 7 окт.) пришел с восточного берега «Цикугогава-мару»... Правда, - он лишь 700-тонный пароход и тихоход... Но без дела так тоскливо, так и потянуло «к себе домой, в Японию», что я рад был сесть на какую угодно «мару»!

Снялись с якоря в 12 час. дня... Но сразу же пошел дождь, завыл ветер... Капитан не решился выходить за мыс «Нисиноторо-мисаки» (Крильон) и в 4 1/2 ч. дня мы бросили якорь недалеко от него, в Хициконай...

Но к 9 ч. вечера погода уже значительно улучшилась... Мы пошли далее.

25 сент. (8 окт.) в 6 ч. утра прошли мимо острова Рисири: вершина его конусообразной горы уже в свету... В 11 ч. утра остались налево острова Теури и Ягисири... То и дело налетают облачки и моросит дождь. После большой бури в море мертвая зыбь...

Но вот и маяк, - вход в бухту Отару близок уже... По горе - масса огней: это и есть Отару... Ровно в 8 ч. вечера мы обогнули красный фонарь на конце волнолома... А через пол­часа уже я был на берегу!...

Переночевав в Отару, 26 сент. (9 окт.) я поездом приехал в Хакодате, откуда намерен был сразу же ехать до Номори. Но перехватили меня христиане, и я ночевал у них, во временном церковном доме, так сказать «на пепелище»... Полились расспросы, разговоры... И не без боли христиане Хакодате го­ворили: вот и на Карафуто будут и церкви, и колокола,- а у нас пока… ничего!...

27 сент. (10 окт.), ровно через месяц по отбытии отсюда с о. Николаем на Сахалин, я возвратился в Аомари, где нашел почту за месяц... Господи! Опять испытание России-матушке! П. А. Столыпина не уберегли, и Россия его потеряла!..

Тяжелым камнем навалилась на душу сия весть... И как она испортила настроение, с которым я возвращался было в Токео!...

Но... Господь П. А. Столыпина России дал, Господь его и взял!... Дай, Господи, многострадальному Отечеству и нового мужа по сердцу Цареву, и народному...

* * *

Уже в Японии дописываю сии строки... Что-то поделывают земляки на Сахалине? Отрезвляются ли? Дети их грамоте обу­чаются ли? Все ли уже покрещены, исповеданы, причащены, перевенчаны?...

А орочоны? Отысканы ли они?... Утешены ли после долгого отсутствия пастыря? И не потеряли многие из них драгоцен­нейшее из сокровищ - веру Христову и души спасение?...

Пастырей Руководителю! Ты поддержи о. Николая в трудном его деле!..