ЕЩЕ РАЗ В ТОЕХЕРА

5(18) сентября. Побывал еще раз в «Карафуточео». Сооб­щил г. Нокагава о результатах моей поездки в Кресты и Галкин-Врасский... Поблагодарил его за любезности, коими я так обильно пользовался в пути... Но г. Нокагава, по телефону командовавший всеми этими любезностями, решил - кажется - продолжить их до конца в высшей мере: по его распоряжению пароход «Дайрей-мару» будет стоять в Наяси не столько, сколько нужно по расписанию, а столько, сколько нужно мне для исполнения моего дела... Не любезно ли?!.
Наконец-то сегодня я получил и нечто реальное: мне передали колокола, собранные в Тоехара. Хранили их в кладовой, доселе они висели на «Хиноми», японских пожарных лестницах (каланчах), и извещали пожары... К сожалению, два ко­локола, один без обозначения веса, приблизительно пудов в 10, и другой в 5 пудов , оказались разбитыми, с трещинами...

Итак, церковные, освященные колокола, - опять вы воз вращаетесь на свое служение! Слава Господу, призревшему на поношение святынь своих!...

Принял я сегодня и в бывшей Владимировке участок земли под церковью... Принял и церковь... Но что за церковь! Ниж­ние два венца сгнили... Вся она осела на юго-восточный угол... И рублена-то она была, видимо, наскоро, небрежно... А теперь, когда в ней перебывали японское полицейское управление, японская школа, частные лица, - она представляет собою какое-то решето: всюду всеми вырезались двери, дверки, окна, оконца... Конечно, все это «заштопано» наскоро, но церковь отсюда не улучшилась... Ремонтировать ее? Но это потребует больших денег… А в таком виде молиться в ней прямо-таки грешно! Лучше всего ее разобрать и ее мате­риалом воспользоваться, как дополнением, при перенесении сюда церкви из Крестов...

В эту-то церковь я временно и перевел те 4 колокола, что сегодня принял в «Карафуточео».

* * *

6 (19) сентября принял я и прочие 3 колокола, но для сего пришлось съездить в Оотомари, где они были собраны. И этот день - день сюрпризов: с каждым шагом поражаешься, ви­дя любезность местных властей!...

Прибыл на вокзал... Хочу купить билет: не продают! «Вы-де служитель «веры», а все также, в пределах Южного Саха­лина, пользуются правом бесплатного проезда по железной дороге, по билету II кл.... - «Какую цель преследует эта льгота?» - спрашиваю я у переводчика... А ответ язычника слушайте вы, православные россияне! «Нужно поднять нравственность жителей острова; а для сего необходимо утвердить веру; посему-де и льготы предоставляются»... Какую веру ут­вердить, - это вопрос другой... И вот представителям всех вер предоставляют льготный проезд!... Право же поучитель­но!...

Приезжаю в Оотомари... Встречает начальник города с чиновниками... В кладовой хранится большой колокол... Ведут туда... Вход усыпан песком, кладовая обтянута материями на­циональных цветов... Ими же завернут и колокол... Сдернули материи, - и передо мною 50-пудовый прекрасный колокол с двумя маленькими колоколами... «Возвращаем не с досадой, а с любовью», - так заявили мне... И так, - полно колоколу звонить в буддийской кумирне! Опять он скоро будет «благовестить» в православном храме! Богу, нашему Благоде­телю, слава!

Несложна история этого колокола... Принадлежал он церк­ви в Оотомари... Церковь во время высадки здесь японцев сго­рела со всем Корсаковским постом... Но колокол спрятали... Однако «Ванька выдал», и им завладели солдаты... Но куда его девать? И вот армейское начальство дарит колокол буд­дийской кумирне (Ниси-Хонгондзи), откуда он сейчас и воз­вращается «к себе домой».

Наняв рабочих, я распорядился доставкой колоколов на станцию, для следования в Тоехара... Но на станции «на се­годня» не оказалось свободной платформы: везут рельсы на север, и состав поезда уже набран... Как быть?.., Не ночевать же колоколу на улице?! Пришлось идти к телефону, соеди­ниться с Тоехара. И через 10 мин., по распоряжению все того же г. Нокагава, нам была дана платформа и нашей платфор­мой с колоколами заменили одну отцепленную платформу с рельсами...

Полный благодарности к Богу, полный благодарности г. Нокагава, преблагодушно я ему вместо с колоколом в Тое­хара, Но сегодня - день приятных сюрпризов!... Вот на ст. Наказатоо (быв. Мицулевка) подбегает к окну вагона запыхавшийся, вспотевший русский... «Батюшка! Третий год ездите, Почему же ко мне не заедете? Что ж, что я поляк!... Я такой же русский!..» - Оказалось, - это поляк-католик Иосиф Любовицкий, отец Миши, торгующего хлебом... Увидел мое лицо в вагоне, работая рядом с железной дорогой, и вот при­бежал нарочно звать к себе... И вспомнились мне русские се­паратисты, вражда польских воинствующих католиков... И поблагодарил я Бога, здесь соединившего расточенное: «разве я не такой же русский?»... И я дал слово побывать у Любовицкого, когда улучу свободное время...

Уже стемнело, когда я возвратился в Тоехара. Малые колокола я сразу же отвез в церковь... А большой откатил с платформы к кладовым. Завтра платформу прикатят к церк­ви (линия проходит саж. 100 от нее) и колокола там спустят на землю... А наше дело - его доставить к церкви... Опять,

не любезно ли железнодорожное начальство? Ведь от станций до церкви - не меньше 1 версты!

* * *

7 (20) сентября. Я с раннего утра у церкви, в бывшей Владимировке. Не без труда доставили на катках 50-пудовый ко­локол. Потом, устроили за алтарем фундамент (рис. 4) и пол для колоколов и, уставив их на этом полу, покрыли крышей, через которую не мог бы проникать ни дождь, ни снег. В церкви сбирать колокола - опасно. Так здесь часты горные и лесные пожары, что мы всегда были бы в опасности потерять не только ветхое здание церкви, но и колокола. А они - несом­ненная ценность! Вот точный список их: № 1, колокол в 51 п. 4 ф.; надпись на нем: «вылит сей колокол в Москве в заводе Павла Николаевича Финляндского. Весу 51 п. 4 фун.» На колоколе изображения Спасителя, Божьей Матери, Иоанна Крестителя и Святителя Николая- № 2, колокол в 15 пуд, 25 ф.; надпись на нем: «лит в г. Валдае в заводе П. И. Усачевой 1891 г. Весу 15 п. 25 ф.». Изображений нет. № 3, колокол приблизительно пудов в 10, с трещиной; надпись на нем: «колокол лит в Олонце на Обжинском заводе СПБ, купца и почетного гражданина А. Д. Пиккиева 1865 г.». Изображении нет. № 4, весу 5 п. 3 1/4 ф., с трещиной, без надписи, с изображениями Рождества Христова и (вероятно) Свят. Иннокен­тия. № 5, колокол с надписью: «Вес 2 п. 17 ф. о. Сах. 1902 г.». № 6, колокол без изображения, с надписью: «лит в заводе П. И. Оловянишникова сыновей в Ярославле. Вес 2 п. 3/4 ф., № 7, колокол без надписи и изображений, весом в 1 п. 7 Уг ф.».

Итак, по милости Божьей под крышкой за алтарем церк­ви приютились 7 наших колоколов, в общем в 87 п. 17 3/4 ф« весом. Два из них разбиты, - перельем! И загудят они снова над г. Тоехара, благовествуя Христа и глашая в его ограду... Слава, слава Богу!... Хорошо на душе!...

ОБЕД У ГУБЕРНАТОРА

От имени г. губернатора Хираока я и о. Николай были приглашены г-м Нокагава на обед, устраиваемый по случаю нашего прибытия. Этот обед и состоялся сегодня. В числе приглашенных, числом до 20, были все главные чиновники «Карафуточео» и представители разных вер. Христианство, кроме нас двоих было предъявлено епископальным пастором - японцем г. Ооя, буддизм представляли бонзы сект Ниси-Хонгандзи, Хигаси-Хонгандзи, Ницирен-сю, Дзеодоо-сю, Зен-сю и ее подсекты Соотоо-сю... Все в своих парадных одеждах, с четками в руках, с «кеса»-ми на шее.

Сначала чинно мы представились друг другу и полчаса провели время в обычных предобеденных разговорах обо всем, и ни о чем, с одной думой: а скоро ли, все же...

Но вот лакей доложил: «готово», и мы с г. Нокагаза в ро­ли хозяина идем в губернаторскую столовую, - обед проис­ходил в доме губернатора... Роскошно украшенный стол ус­тавлен обильными приготовлениями японской кухни... И пра­во, приятно было: свое ценят, своего не стыдятся, своим уго­щают!...

Но не в угощении дело, хотя оно было не только обильно до излишества, но и причудливо до поразительности, и для привыкшего (а я - из таковых) - превкусно! Дело в сердце хозяев... А оно сказалось в речах!

По японскому обычаю, обед открыл своей речью г. Нока­гава... Красиво была она построена, но прекраснее смысл ее, - вот он: «...и оставшиеся на острове русские - не из луч­ших русских граждан, и переселяющиеся японцы - не цвет японского общества. Это-де, вероятно, уже понял еп. Сергий. Нужно поднять нравственность островитян... А как это сде­лать без веры?... Вот почему они и приветствуют прибытие на Сахалин о. Николая для служения, а мое - для устройства церковных дел».

На речь заместителя г. губернатора ответил и я речью, в коей указал, что Христос, Сам пришедший не для праведни­ков, а для грешников, и нас обязывает заботиться не только о лучших гражданах, но и - по-человечески рассуждая - об отбросах их! Посему в России были и есть церкви и в тюрь­мах, и в каторгах. Были они и на Сахалине. И служители церк­ви в свое время много поработали для сахалинцев.

Теперь, после невольного долгого перерыва, снова является к «несчастным» пастырь.., И слезы сахалинцев пусть скажут, как он нужен их душам. Верьте же, что только помочь русской душе стать лучше, - только для сего прибыл о.Нико­ей. И полюбите его, и помогите.

Но православными оказались орочоны. Есть православные и среди гиляков, и среди айнов.. Разумеется, - если и их научит жить по вере Христовой о. Николай, - он сделает, верю, работу только полезную для острова. Посему и на эту его работу смотрите с доверием к доброй цели ее. И помогите ему.

Но, заключил я, я не сомневаюсь в том доверии, в той люб­ви, какую и дальше встретит о. Николай. Сему ручательство то поразительнейшее внимание, каким мы оба окружены здесь с нашего появления на острове...

За сию любовь я и принес благодарность милейшему человеку г. Нокагава и просил засвидетельствовать таковую же и г. Губернатору.

Говорил тепло, выражая свою любовь к нам, пастор Ооя; говорил, сердечно приветствуя нас, бонза секты «Соотоосю»... Не обошлось без тостов за губернатора, за владыку архиепис­копа, за нас, за г. Нокагава...

Да, - с широко открытым сердцем встречают власти ост­рова возрождающуюся нашу Церковь на Сахалине... Только... нам бы не осрамиться там и все устроить «достойно» и право­славия и России...

А за широко открытое сердце воздай, Господи, Ты всем, воздай путями, иже Ты веси!...

Усеянное звездами небо... Пустынная уже улица... С добрым чувством в душе возвращались мы к себе на отдых... Ведь завтра - праздник Рождества Богородицы, - будем служить и утреню, и литургию. Будут и причастники!

* * *

8 (21) сентября. Пред службой исповедались у меня Федоровский, Богданова и Соловьев («Ванька Непомнящий»), а за литургией и св. Тайн, приобщились. После службы сделал прощальный визит г-ну Нокагава, поблагодарив его и за вче­рашнее угощение.... Г. Нокагава очень близко принял к сердцу мое желание иметь в Тоехара хороший участок под постройку церкви и просил лишь выбрать подходящий участок. Его содействие в этом деле обеспечено. Спасибо ему!

Вечером, к 7 1/2 час. приехал за мной полицмейстер ос­трова г. Маеда, и вместе с ним мы проехали в помещение английской церкви... Не очень широкое, но чистое, украшенное гравюрой «Моление о чаше» и разными священными картинами. Там уже собрались, в ожидании меня, пастор Ооя с 4-5 своими христианами, пресвитериане, методисты, православные... Словом, объединились все, кто исповедует Христа... Заб­рошенные далеко от центров, не имеющие своих руководите­лей, все христиане просили моего наставления... И я с легким сердцем поучал сих «разноверных» христиан, ибо знаю, что здесь делаются протестантами, разных оттенков «не протес­туя» против, наприм., католичества или православия, а лишь потому, что случайно услышали учение о Боге и Христе от про­тестанта. А приходится им встретиться с полным глубокого содержания, изобилующим благодатию, православием, и сколь много протестантов умилятся нашим богослужением, поражаются глубиною нашего учения! А те немногие и переходят и в православие.

Предметом своей беседы с собравшимися я взял слова из книги Деяний Апостольских, П, 42; «они (т.е. 3000 обращенных проповедью св. ап. Петра) постоянно пребывали в учении Апостолов, в общении, в преломлении хлеба и молитвах». И по содержанию сих слов призывал всех христиан все более углубляться в учение Христа и Апостолов, проводить это учение в свою жизнь деятельною братской любовью, постоянно деятельно общаясь с Христом во св. Евхаристии и с Богом в молит­вах...

Разумеется, не всем «по вкусу» могли показаться мои сло­ва о св. Евхаристии, но всем они могли открыть глаза на то, что они уже имеют, и чего еще не имеют для получения спасе­ния...

Слушали мою беседу с глубоким вниманием, сердечно за нее благодарили... А затем в разных разговорах, главным об­разом, по вопросу: как бы повлиять на теряющуюся почву под ногами (веру) молодежи, мы провели время до 9 1/2 час. веч. Полицмейстер (христианин) опять проводил меня до гости­ницы.

Много передумал я, возвратившись в гостиницу... Вот, у англичан - все чиновничество. А у нас «худородные» мира се­го. Вот они уже получили в центре города большой участок... А нам дадут ли его? Но были и будем «по-прежнему»... И по-прежнему будет «с нами Бог»!

В ООТОМАРИ

9-го (22) сентября после обеда уехал я из Тоехара в г. Оотомари: завтра должен идти в д. Наяси пароход, а до его ухода я еще имею кое-какие дела в Оотомари. Провожает нас до д. Наяси переводчик г. Акимото.

В Оотомари сходил к начальнику города, поблагодарил его за хлопоты по доставке колоколов... Сходил и в Тера (кумир­ню) Ниси-Хончандзи, где находился наш большой колокол... Не знаю, приятно ли было бонзе мое посещение, но принял ме­ня с полною любезностью, угостил каким-то причудливым на­питком вместо чая и выразил «радость», что возвращение ко­локола доставило нам радость...

Но вечером мы были неприятно поражены: в море - буря, и пароход войдет в гавань не завтра, а лишь послезавтра... Ох, уж эти морские путешествия!... Как часто подолгу приходится буквально «сидеть у моря и ждать погоды»! Но постараемся пустоту заполнить, съездить в Третью и Вторую Пади...

* * *

В ночь на 10-е (23) сентября ударил сильный морозец. Пришлось доставать со дна корзины все теплое и, забыв теп­лую Японию, почувствовать себя в весьма прохладном Саха­лине.

Утренним поездом поехали мы с о. Николаем до Третьей Пади... Дед починял полы... Устинья хлопотала по хозяйству... Опять полились ее бесконечные речи, и они, кажется, весьма смутили о. Николая: тут и библия за семью печатями, и Лука, и все прочее, чему так верит невежество нашего народа... Во всяком случае и дед Никита, и Устинья узнали теперь своего батюшку...

Заложил нам дед двуколую телегу... «Гляди, - чека сломалась», - предупреждает деда Устинья... «Ничего, доедем», - по-русски, уверенно говорит Никита... Пришлось поверить ему... Влезли мы в телегу... Но вот поднялись на первую горку: «стой, колесо свалилось!»...

И вспомнилось русское «кажинный раз на этом месте!.».. Починили кое-как... Снова уселись, снова поехали... Но опять, «эх, опять оно окаянное!»... Ловит дед «окаянное» колесо, на­девает его, слегка починяет чеку... Разумеется, и еще ни раз остановились бы, если бы не подъехали, на наше счастье, ко Второй Пади...

Здесь, поздоровавшись с хозяевами, мы предупредили их, что к вечеру сюда приедет о. Николай с походной церковью, а завтра здесь же мы совершим литургию... И, не останавлива­ясь долго, поехали с Никитой Ивановичем до Оотомари... Никита был трезв, и поэтому, вероятно, молчалив... Нам оставалось лишь любоваться горами, которые право так похожи в своем осеннем убранстве на громадный букет, в котором на зеленом поле там и здесь виднеются желтые, розовые, красные и пунцовые цветы со всевозможными оттенками своих красок. В начале первого часа дня мы были уже у себя, в гостинице «Хоккайя».

Еще в прошлом году мне хотелось побывать на русском кладбище... 6-го (19) сентября, приняв колокол, я исполнил желание души своей и, провожаемый чиновником, успел схо­дить на гору и обойти с молитвою все могилки захороненных в Оотомари земляков. Но сегодня мы пошли туда вдвоем с о. Николаем... Я был за псаломщика... Поросли высокой травой могилки, гниют кресты и палисаднички... Никто-то, кажется, не бывает на этой горе... По крайней мере белка, нисколько не смущаясь нашим пением, продолжала что-то грысть, сидя пред нами на деревце: испуганный еще зверек…).

Горячо, сердечно помолились мы за всех, здесь себе вечный покой нашедших... К небу несся ладан кадильный: приими, Господи, и нашу грешную молитву...

Но как бы хотелось, чтобы родные, или кому вообще дороги могилки в чужом краю, вспомнили их, и не только здесь в Оотомари, но и всюду, где можно, на Южном Сахалине, возоб­новили кресты и обнесли места погребения забором... Ведь нам стыдно заботиться о могилках меньше, чем о своих могилках заботятся язычники... И не дождемся ли, когда они, язычники, пристыдят нас, взяв и о наших могилках заботу на себя?! Где вы, кому дороги могилки сахалинские?

* * *

С вчерашним поездом о. Николай уехал во Вторую Падь... А я с г. А. пошел прогуляться до Сакаимацы через гору...

Вот дом, кажемся, начальника русского гарнизона, снару­жи оштукатурен: здесь дают ночлег «важным гостям»... На го­ре - типичная русская деревенька... Пред ней «опытное» по­ле... Почему «опытное»? Не понимаю... И редька даже, и ка­пуста так плохи!

Вот далее память об обороне острова: установленное русскими, и доселе так и остающееся, подбитое орудие с не­забвенного «Новика»... (рис. 13). Между Сакаимаци и Порантомари на высоких деревянных башенках орудия: тоже остат­ки обороны... Невеселые думы наводят эти «памятки» о скорб­ной странице в истории нашей матушки-Руси...

Но все же видишь эти памятки и думаешь: защищали, защищали, Слава Богу!... А вот послушаешь разговоров оставшихся русских об «обороне»!... И совсем страшно становится! Ведь что говорят сии разговоры? «Японцев ждали, их приход кому-то был

нужен, война кому-то помогла выскочить белым из грязи, сухим из воды»... И единственно, чем успокаиваешь себя: вероятно, они врут, неправду говорят... Ведь так все это было бы ужасно, если бы было правдой!

* * *

11 (24) сентября. Отец Н. во Второй Пади и там ждет меня петь литургию. Поезда ждать долго, да и поздно он уходит, в 10-м часу. Пошел я поэтому пешком, по шпалам. Небо хму­рилось. Сильный западный ветер разогнал волну в закрытом даже заливе и, срывая верхушки волн, обдавал тебя постоян­но брызгами... Руки стынут от холода... Тем скорее шел я и в 9 ч. мог уже читать часы. В тесной избе, в передней светлице «раскинута» походная церковь. Собрались уже сюда дедушка Никита с Устиньей из Третьей Пади, и - семья хозяина Чемия... Но час утренний, когда всюду хозяйки топят печи... За­топили печь и стряпню развели и Чемия, чем весьма расстрои­ли о. Н. «Единое на потребу - молитва», - видимо, не уложи­лись сии слова о. Н. - я в душу Чемия, как, впрочем, и Устинья, ему ответила: «батюшка, а хлеба не поешь, - и молиться не будешь, умрешь»...

Но литургию отслужили, - я вот уже в пятый раз пою и читаю за псаломщика- А возвращусь я в Японию, - кто же будет помогать отцу Н.?! Жаль, что он не нашел и не привез с собою ни псаломщика, ни учителя, ведь и на них Св. Сино­дом отпущены средства!

Так как пароход должен был войти сегодня и, может быть, сегодня же и уйти в Наяси, - «гостить» было некогда и, оста­вив о. Николая складывать церковь, я решил пешком же возвратиться в Отомари. Еще во время обедни был сильный удар грома... И вот, едва я отошел от дома с 1/2 версты (а всего 6 верст), как полил сильнейший дождь с боковым ветром. Зон­тик рвало из рук, и он нисколько не помогал. Через 5-10 минут что-то холодное чувствуется на спине и правом боку: это я уже промок насквозь!.. Возвращаться? Но куда? И зачем? Ведь и во Второй Пади не переоденешься в сухое! Пришлось покорно отдаться дождю... Все тяжелее и тяжелее на мне ноша... Чув­ствую, - и сапоги уже полны водой... Холодно... Неужели,- опять ревматизм в награду за храбрость?

Час, даже больше, я шел до гостиницы. Идти к себе в но­мер, и даже подняться в коридор было немыслимо... И вот я, попросив свою корзину и достав оттуда все для смены «мокро­го до последней нитки», здесь же во входе («пригуци») и переоделся во все сухое... Участливые охи и ахи банто лишь по­могали мне, и принесенная «хибаци» с массой углей, а главное - чай, и согрели меня...

По телефону сообщили: «Дайрей-мару» вошел, но уходит из-за бури в Японском море, завтра». И слава Богу! Ведь и к «завтра» едва ли высохнет моя одежда!... - Больше, чем че­рез час после меня возвратился на лошади с церковью и о. Н.